80 лет форы [СИ -- версия от 26.03.2010] - Сергей Артюхин

- Стольнин! Ты мне как раз и нужен. Давай сюда, - и добавил, обращаясь к Антонову:

- А вы, товарищ майор, не расстраивайтесь. Партия вам дело найдет.

Что-то неразборчиво бурча, Владимир удалился. Прошедший в кабинет полковника Василий понадеялся, что сейчас ему выдадут очередное задание - сидеть без дела он не мог.

- Так, товарищ старший лейтенант. А для вас у меня радостная весть - вас отзывают с фронта и отправляют в Москву, - мордатый полковник с улыбкой посмотрел на Василия, полагая, что это действительно отличная новость. Тем сильнее его удивила реакция диверсанта.

- Так точно, товарищ полковник. Но разве я не нужнее и полезнее здесь?

- Это, товарищ Стольнин, решать не вам, - из голоса Твардова мгновенно исчезла теплота.

- Конечно, товарищ полковник. Просто, ну какой от меня прок в тылу?

- Я скажу тебе, товарищ старший лейтенант, точно то же, что и майору Антонову. Партия вам дело найдет. А пока иди, собирайся, отъезд сегодня же.

- Так точно.

Отдав честь, Василий вышел от Твардова со странным чувством.

"Наверное тренировать молодняк буду, делиться, понимаешь, боевым опытом", - мысль показалась Стольнину логичной, но радости не прибавила.

Одетый в камуфляж светловолосый человек среднего роста понуро шел к казарме...

18 апреля 1942 года.

Невероятно ожесточенные и кровопролитные бои, развернувшиеся на территориях Восточной Европы, дадут много пищи для режиссеров и сценаристов будущих лет. А пока миллионы людей убивали друг друга разнообразными способами и не думали останавливаться.

Гвардии старший лейтенант Никита Голенко, воевавший в составе Особой армии на новеньком танке ИС, не слишком задумывался о далеком будущем и геополитической обстановке. Все, что его интересовало в данный конкретный момент - куда сныкался этот ублюдочный фриц на своей не менее ублюдочной "четверке". Он успел уже сжечь несколько тридцать четверок, действуя из засад. И вот опять, стрельнув черт знает откуда и едва не попав, фашист словно испарился.

Дуэль звена Голенко с неизвестным противником продолжалась уже довольно долго. Никита понятия не имел, что ему противостоит экипаж самого Курта Книспеля, одного из лучших танкистов Времахта.

- Двенадцатый, я Орел-Два, как слышите? - голос в радиостанции принадлежал летчику, барражирующему сейчас над этим районом.

- Я двенадцатый, слышу вас хорошо.

- Танкеры, ваш друг в четырехстах метрах от вас, на два часа, как поняли? - в голосе пилота явно слышалась снисходительность.

- Четыреста метров на два часа, вас понял, - Никита, будучи максимально сосредоточенным, не стал реагировать на небольшое высокомерие летуна.

Развернувшийся к противнику лбом советский танк неторопливо стал объезжать невысокий холмик, за которым как раз и прятался противник.

"Сейчас, сейчас, еще чуток", - мысли гвардейского танкиста не отличались в этот момент оригинальностью.

Несмотря на постоянное ожидание появления вражеского танка, тот все равно успел выстрелить первым. Но броня "Иосифа Сталина" выдержала. Стодвадцатидвухмиллиметровая пушка рявкнула в ответ. Попадание! Башню четверки перекосило, сорвав с погона. Откинулся люк. Из танка с трудом вылез человек. Он явно был ранен.

БМП "Лаврентий Берия" с пехотой на броне, держащаяся в отдалении, стремительно подъехала к разбитому танку. Танкист особо и не сопротивлялся своему взятию в плен.

Путь на Мариенбург более ничто не преграждало. Особая Армия рвалась вперед, словно спущенная со сворки гончая...

Вечер 18 апреля 1942 года

Москва, Лубянка.

- Насколько хорошо ваше знание португальского, товарищ старший лейтенант? - уставший Стольнин не ожидал такого вопроса, совсем не ожидал.

Узнав, что его путь лежит на Лубянку, Василий напрягся. Но, увидев в светлом кабинете, куда его привели, спокойного генерала Ледникова, снова расслабился. И тут такой неожиданный, мягко говоря, вопрос.

- Ну, э, я...

- Старший лейтенант, у нас есть пометка в вашем личном деле, что вы изучали португальский. Это так?

- Ну да. Но это еще в школе было, ну и в академии потом чуть-чуть. Просто я уже давно ничего не повторял, и язык подзабыл довольно капитально.

- Но знания у вас базовые есть. И это хорошо. С завтрашнего дня с вами будут усиленно заниматься специально назначенные товарищи, поднимать, так сказать, ваш уровень, - полковник уверенно кивнул головой.

Стольнин непонимающим взглядом посмотрел на Ледникова. Тот, с подбадривающей улыбкой, сказал:

- Я полагаю, Павел Сергеевич, нам надо бы объяснить старшему лейтенанту, что происходит.

- Конечно, товарищ генерал армии. Вы, товарищ Стольнин, получите особое задание в одной стране...

- В, мать ее, Бразилию поедешь, - перебил полковника Ледников.

- Я? Но зачем?

- Это, Стольнин, тебе еще расскажут. А пока - свободен. Иди, отдыхай. У тебя предстоит напряженная неделька. А то может и две. Так что шуруй.

- Так точно, товарищ генерал армии, - отдав честь, старший лейтенант вышел из кабинета, где его уже ждал офицер из НКВД. Знаком показав Василию, чтобы тот следовал за ним, энкавэдэшник отправился к выходу. Все еще удивленный Стольнин отправился вслед. Его ждала специальная база в Подмосковье и недели усиленных тренировок...

19 апреля 1942 года.

Г. Дебрецен, Венгрия

- Саня, держись!! Держись, понял! Не смей помирать! - рядовой Алексей Тлиев с бессилием смотрел на раненого товарища, находящегося, казалось бы, так близко - всего-то десятка полтора метров. Вот только эти метры простреливались парой пулеметов и минимум десятком винтовок. Потому любая попытка высунуться из-за угла дома могла привести к фатальному знакомству с десятком-другим пуль.

Раненый солдат не добежал до спасительного угла всего пару метров и теперь лежал за мусорным контейнером, набитым камнями обрушившейся стены. Этот долбанный Т-образный перекресток стал серьезным препятствием для одной из частей батальона.

Васильев за последние месяцы видел такое уже не раз. Получив на днях звание майора, он совсем этому не радовался. Пройдя с боями половину Румынии, войска Третьего Украинского фронта вошли в Венгрию. Среди этих войск была и дивизия, в которой воевал Леонид.

Но сейчас его мысли были совсем не об этом. На этот раз надо все же попытаться спасти солдата.

- Охлопков! - майор знал, кого надо звать. Якут был одним из лучших бойцов батальона, если не лучшим.

- Я!

- Живо найдите мне пару покрышек. И еще чего-нибудь чадящего.

- Дымовой завесой будем улицу прикрывать?

- Да. Исполняй.

- Есть, - вскинув руку к голове, старший сержант умчался искать покрышки, прихватив с собою несколько солдат.

Вернулись они довольно быстро, прикатив с собой даже не две, а все четыре шины.

Охлопков аккуратно плеснул внутрь бензина. Тлиев и еще один солдат грузинского вида, фамилии которого Васильев не помнил, поднапрягшись, катнули шину на середину улицы, что вызвало еще один шквал выстрелов.

Васильев, поджигая самодельным факелом в виде тряпки, обмотанной вокруг кривой ветки, выломанной из рядом стоящего деревца, уже вторую покрышку, громко прокричал:

- Бергоев, держаться! Это приказ! - черт, ну почему у них нет хотя бы легкого танка?

Занявшиеся покрышки начали заполнять улицу черным дымом. Еще чуть-чуть - и можно будет рискнуть. Отвратительная вонь горящей резины лишь подстегивала советских солдат. Тлиев весь подобрался, готовясь к рывку, когда контейнер с камнями взорвался - постаралась пушка, неизвестно каким образом попавшая в далекую цель. И приготовившийся бежать солдат, и раненый Бергоев умерли практически одновременно, став еще одними жертвами этой жестокой войны.

Десять минут спустя у перекрестка появились советские танки - звено КВ - быстро уничтожившие немецкий взвод.

Перемазанный кровью Васильев, закрыв глаза убитому осколком Тлиеву и вытащив из под камней мертвого Бергоева, подобрал их документы. Больших почестей павшим солдатам Леонид оказать не мог - городские бои только начались...

20 апреля 1942 года.

Берлин, Штаб резерва сухопутных войск.

- Господин генерал, для меня честь встретиться с вами, - сказал молодой человек в форме Вермахта, пожимая протянутую руку Людвига Бека.

- Граф Штауфенберг, я тоже рад встрече с настоящим героем войны.

Воевавший на советско-германском фронте Клаус фон Штауфенберг получил, как ни странно, гораздо больше возможностей проявить себя, чем в первоначально варианте истории. Отличившись в Варшавских боях, подполковник, получив похожее ранение (разве что потеряв не руку, а только пару пальцев) и будучи отправленным в тыл, занял все ту же должность начальника штаба армии резерва.

- Полковник, если вы сможете прибыть на небольшой ужин в моем доме, я буду этому действительно рад, - генерал Бек возлагал серьезные надежды на этого парня.